«Электростанцию строили вручную. Оборванец Митя Кричман таскал на своем горбу мешки с цементом, 50 килограммов каждый, копал мотыгой траншеи, толкал тележки с землей. Солнце печет беспощадно, тележка неподъемная, земля в ней тяжела, как жизнь. В Европе и Америке эту работу выполняют механизмы, а здесь приходится уродовать спину. Волдыри на ладонях лопаются, и когда моешь руки под краном холодной водой, тебя обжигает, будто это не вода, а спирт. Митя работал вручную и мечтал о механизмах. А еще он мечтал о евреях – детях торговцев и врачей, которые станут механиками, конструкторами, слесарями, инженерами, металлургами, сталеварами. Когда появятся у нас механизмы, к вечеру мы будем не так уставать и останутся силы на чтение, танцы, на занятия любовью с Бертой. Кричман мечтал о заводе.
«Дорогой папа, - написал он отцу в Москву в день своего 25-летия, - половина моей жизни уже прошла, а я еще ничего не успел сделать».
Спустя два месяца в кибуце Хацер Кинерет прочли ответ 50-летнего отца Мити: «Дорогой сын, твое письмо сильно меня расстроило. По твоим подсчетам, в этом году я умру».
…Читаешь книгу «Домой» израильского писателя Асафа Инбари – и возникает ощущение, что машина времени перенесла тебя в Палестину 20-х годов. Первая алия… Киевляне, рижане, минчане… Активистам подпольного движения «Шомер а-цаир в СССР» пришлось рисковать жизнью ради того, чтобы реализовать дерзкую юношескую мечту – добраться до Эрец Исраэль.
Среди первопроходцев-поселенцев - Митя Кричман, сын зубного врача из Староконстантинова, переехавшего в Москву и лечившего Ленина, «вождя мировой революции». Отец Мити остался в столице коммунистической империи и впоследствии был казнен. 24-летний сын кремлевского стоматолога, связанный с сионистами-подпольщиками, приехал в Палестину и начал работать в кибуце Хацер Кинерет в окрестностях Тверии, а затем – на строительстве гидроэлектростанции в Наараим, что в Иорданской долине.
На севере Митя познакомился с репатрианткой из Польши Бертой Ярмоловской. Никакой свадьбы не было: в будний день сразу три пары еврейских «коммунаров» явились к местному раввину, чтобы тот на скорую руку (невесты на седьмом месяце беременности!) признал их мужьями и женами. Обошлись не только без хупы и ктубы, но даже без приличествующих событию песен и танцев. Но прочности семейных уз спартанская «церемония» нисколько не помешала: у Кричманов родились трое детей – две дочери и сын. Мальчика назвали Даниэлем.
Биографическая справка: Даниэль Кричман родился в 1937 году в кибуце Афиким в Иорданской долине, с 1961 года живет в мошаве Бейт Халеви.
После школы окончил курсы координаторов хозяйства. Служил в десантных частях ЦАХАЛа, участвовал во всех войнах и антитеррористических операциях 50-80-х, начиная с операции «Кадеш» и кончая Первой ливанской.
В начале 70-х работал координатором хозяйства в Движении мошавов на Голанских высотах.
С 1990 по 1992 год был помощником министра сельского хозяйства Рафаэля Эйтана (Рафуля). Активно продвигал в отрасли реформу, направленную на приватизацию хозяйств.
В 1996 году Дани Кричман был назначен генеральным директором министерства сельского хозяйства. На этом посту оказал неоценимую помощь кибуцам и мошавам в погашении их долгов государству. Боролся с самостроем. В апреле 1999 года Кричман объявил об отставке с поста гендиректора министерства, после чего был приглашен на пост кризисного директора в кибуц Айелет а-Шахар. Под его руководством всего за четыре года кибуц погасил все свои долги общим размером 62 миллиона шекелей.
С 2010 года Дани Кричман занимает пост председателя Поселенческого отдела Всемирной сионистской организации (ВСО), ответственного за планирование и строительство в Иудее, Самарии, Негеве, Галилее и на Голанах новых поселков сельскохозяйственного типа и расширение уже существующих.
Женат на Рути, дочери одного из основателей мошава Бейт Халеви. У Кричманов трое детей (сын и две дочери) и семь внуков.
Дани Кричман вспоминает прошлое то с болью, то со светлой пронзительной ностальгией.
- Отец был человеком прагматичным, но в то же время богемным, - говорит он. – Если ему требовалось куда-то поехать, подсаживался в кабину к водителю грузовичка, который развозил молоко. И добирался до нужного места. Три-четыре дня в неделю папа проводил в Тель-Авиве: бегал в банк, «Машбир», ходил по инстанциям. Там он сдружился с Симой Мескин (женой Аарона Мескина, актера «Габимы» - прим. автора), Ханой Рубин, Натаном Альтерманом, Авраамом Шлонским… Самой близкой его подругой была поэтесса Лея Гольдберг…
В 40-50-е литераторы, актеры и люди искусства едва сводили концы с концами. Дани не раз слышал от родных: в критических ситуациях его отец мог вытащить из кармана кибуцную чековую книжку и выписать чек кому-то из друзей, попавших в беду (пройдет еще немало лет, пока тель-авивские таланты добьются признания, их имена войдут в хрестоматии, а кое-кто будет удостоен Государственной премии Израиля).
- Чтобы сделать пожертвование, требовалось, согласно уставу кибуца, созвать общее собрание и на нем принять решение, - говорит Дани. – Но отец был человеком особого склада. Он говорил: «Если я считаю какой-то поступок жизненно важным – непременно его совершу, несмотря ни на что».
«Колхозник»-предприниматель
Митя Кричман, между тем, был не типичным кибуцником: ведь только за счет его смекалки кибуц Афиким, куда молодая семья перебралась из Хацер Кинерет, превратился в одно из самых процветающих в стране хозяйств. Беспрецедентный для довоенной Палестины скачок был совершен благодаря тому, что Митя основал в столярной мастерской небольшой заводик по производству деревянных ящиков – тары, необходимой для упаковки фруктов и овощей.
- Отец с юности любил и умел работать с деревом, - рассказывает Дани.
С годами кустарное предприятие превратилось в настоящий завод.
– Однажды папа прочел в газете, что в США можно по дешевке приобрести оборудование для производства фанеры, - вспоминает Дани Кричман. - И решил отправиться в Америку. Секретариат кибуца денег на поездку не дал, но кто-то из друзей одолжил несколько сот долларов. Отец купил билет на пароход. В Филадельфии нашел поставщика, изъявившего готовность заключить с палестинским кибуцем сделку. Но чтобы заплатить за оборудование для завода по выпуску фанеры, требовались бешеные (по тем временам) деньги: сто или двести тысяч долларов. А где их взять? Отец не растерялся. «Считай, что договор мы подписали, - сказал он владельцу завода. – Я еду в Нью-Йорк – там найду нужные на оплату механизмов деньги».
В Нью-Йорке Митя Кричман встретился с Бен-Гурионом. Тот приехал в Штаты по совершенно иному делу: закупить для еврейского ишува Палестины оружие на случай войны.
- Папа сказал Бен-Гуриону: «Мне нужны деньги - сто тысяч долларов». Тот: «На что?» - «Я покупаю завод». – «Зачем тебе завод?» - «Чтобы обеспечить работой трудящихся Тверии», - ответил отец. Это произвело на Бен-Гуриона огромное впечатление. И он передал отцу двести тысяч долларов.
Вернувшись в кибуц, Митя Кричман собрал товарищей и сообщил: через две недели прибудет пароход с технологическим оборудованием, которое требуется для открытия завода по производству фанеры.
- Первый позыв кибуцников – исключить отца из Афиким за самоуправство, - рассказывает Дани. – Однако, немного поразмыслив, «колхоз» пошел на компромисс: отца с семьей оставят в Афиким, но денег Бен-Гуриону не вернут! «Ни при каких обстоятельствах!» - воскликнул разгневанный отец. Взял маму и старшую сестру и уселся с ними у ворот кибуца. Там они просидели четыре дня. Кибуцники смягчились – впустили «мятежников» обратно. После чего благодаря основанному отцом предприятию Афиким процветал еще 40-50 лет.
Независимость: предвестник войны
В день голосования в ООН Митя Кричман взял с собой сына в Тель-Авив: «Посмотрим на всенародное ликование».
- И каким оно вам запомнилось?
- На Алленби собралась огромная толпа – тысяч пятьдесят или больше, - говорит Дани. – На улице вывесили громкоговорители – шла прямая трансляция с заседания Генеральной Ассамблеи ООН. И когда началось голосование, вся толпа повторяла вслед за представителями стран, проголосовавшими за или против создания Еврейского Государства: «yes» - «no», «yes» - «no»…
Перевесило «yes».
Дани, которому недавно исполнилось 11 лет, не совсем понимал, отчего огромная толпа, затаив дыхание, вслушивается в доносящиеся из динамиков речи и подсчитывает какие-то голоса. Что же касается памяти о том историческом для Израиля дне, то ее Кричман пронес через всю свою жизнь, правда – по причине, нисколько не связанной с массовыми гуляниями по случаю рождения Еврейского Государства.
Переночевали Кричманы на квартире, которую кибуц арендовал в Тель-Авиве. На другое утро Митя посадил сына в автобус и отправил домой, а сам побежал в городе по делам.
- В Иорданской долине у одного из мостов арабы устроили засаду и обстреляли автобус, в котором я ехал, - вспоминает Дани Кричман. – Я был ранен одной из выпущенных ими пуль. Автобус довез пассажиров до кибуца, я в крови. Мама схватила меня и повезла в Тверию, в Шотландскую больницу.
Так - на другой же день после голосования в ООН – арабы Палестины развязали войну против молодого Еврейского Государства.
Но если первую из войн Израиля (и первое свое ранение) Дани пережил ребенком, то в 1956 году Кричман, молодой воин-десантник, получил вместе с боевыми товарищами знак отличия за военные действия в тылу врага в ходе операции «Мивца Кадеш» на Синае.
В июне 1967 года, будучи уже опытным воином-резервистом, Дани снова вернулся на Синай, сражался под командованием Рафаэля Эйтана (Рафуля) в районе Рафиаха. Оттуда 890-й батальон десантников перебросили в Иерусалим, но было поздно: Храмовая гора (процитируем Моту Гура) была уже в наших руках и спецназу отдали приказ отбить у сирийцев южную часть Голанских высот.
- Мы вытеснили сирийские подразделения с первой стратегически важной высоты, после чего захватили Эль-Хама, - рассказывает Дани. - Мы предполагали, что на подступах к Голанам будет жарко, но когда прибыли на место и стали продвигаться, удостоверились: сирийцы бежали со своих позиций, не дожидаясь, пока мы их разгромим.
Самые кровопролитные бои 890-й батальон десантников, в котором служил Кричман, провел в Войну Судного дня.
Вызываем огонь на себя
- В первые дни войны мы с резервистами-десантниками по старой памяти поднялись на Голаны, - рассказывает Дани Кричман. – В перерыве между двумя боями нашли Рафуля и сказали: «Мы – лучший из батальонов твоей дивизии, возьми нас с собой». Рафуль спросил: «Чем вы располагаете, каким транспортом?» Мы ответили: джипами. Рафуль помрачнел: «Даже не приближайтесь к этому месту – на джипах вас сожгут за пять минут». Мы обратились к командиру Северного округа – никакой реакции. Тогда я позвонил Арику Шарону. Он к тому моменту уже командовал боями на Синае.
«Езжайте в Лод – там вас ждут самолеты, которые доставят прямо сюда», - сказал Шарон.
В Лоде (аэропорт имени Бен-Гуриона) десантникам действительно дали два самолета.
- Они доставили нас в Репидим, - рассказывает Дани Кричман. – Однако и там выяснилось, что подразделение, располагающее одними только джипами, небоеспособно. Арик Шарон тем временем нашел на Синае один-единственный батальон солдат срочной службы, располагавший полугусеничными дизелями (не имевшими ни крыши, ни бронированного днища – прим. автора). Он снял с дизелей молодых неопытных бойцов и передал машины в наше распоряжение. На них мы и вошли в то трижды проклятое место.
В ночь с 15 на 16 октября 1973 года десантникам-резервистам отдали приказ прорвать на Синае стык между 2-й и 3-й египетскими армиями и форсировать Суэцкий канал в районе т.н. «Китайской фермы».
- Командовал нами Натан Шунари, - рассказывает Дани. - Нас было порядка пятидесяти человек, а полугусеничных дизелей – всего шесть, так что присесть в кузове невозможно – приходилось стоять, вытянувшись навытяжку, как на параде в День независимости. Мы вторглись в самую гущу египетских воинских подразделений и вызвали на себя ураганный огонь… Впоследствии Арика Шарона обвинили в том, что он послал наш батальон в бой, не располагая разведданными относительно сил противника в районе «Китайской фермы». В то же гиблое место он бросил подразделение Ицика Мордехая. И пока египтяне обстреливали со всех сторон из всех видов имевшегося у них оружия, другим бойцам – под нашим прикрытием - удалось развернуть понтонный мост, необходимый для переправки танков на противоположный берег Суэцкого канала. То был жуткий бой. Наш батальон потерял ровно половину бойцов…
Пауза… Нет у Дани Кричмана слов, чтобы описать боль, которую испытывает солдат, когда на его глазах бьется в агонии, истекая кровью, ближайший друг, а ты не в силах его спасти – тащить раненого некуда, ты в глубочайшем тылу врага.
Похоже, Шарон тоже был шокирован чудовищными потерями, которые понесли десантники.
- Арик сказал: 890-й батальон пережил травму – нужно дать ему отдохнуть, - вспоминает Дани Кричман. - Мы отдохнули. Один день! А назавтра нам отдали приказ пересечь Суэцкий канал и захватить Атаку – аналог Хермона на Синае, с вершины этой горы просматривается Каир… Ночью, когда мы форсировали Суэцкий канал, мне в руку угодила пуля…
Но что такое ранение на фоне гибели самых дорогих тебе людей?!.
Демобилизовался Дани Кричман в чине подполковника, но до расставания с ЦАХАЛом ему пришлось еще немало повоевать.
- Как, по-вашему, изменилось ли что-либо в Израиле с тех пор?
- Еще как! Полностью изменилась вся оборонная концепция. Половину своей армейской службы я занимался акциями отмщения - зачисткой зданий бывших британских полицейских участков, расположенных на всей протяженности границы с Иорданией, в Бейт-Лехеме, Газе, Хан-Юнисе, Хевроне и многих других населенных пунктах. В нашу задачу входила мгновенная жесткая реакция на террористические вылазки и диверсии.
- А сегодня чуть не половина молодежи в «государстве Тель-Авив» делает все возможное, чтобы уклониться от призыва в ЦАХАЛ… Нормально ли это, с вашей точки зрения?
- Не знаю, я над этим не задумывался… Зато мне доподлинно известно, что два моих старших внука (они близнецы) могли призваться в самый «безопасный» род войск и стать «джобниками», если бы я оказал им минимальное содействие, - говорит Дани Кричман. – Но просить о содействии внуки не стали. В результате сейчас один из них служит в Спецназе Генштаба (легендарная Саерет Маткаль – прим. автора), а другой – в Спецназе военно-морских сил (элитная «Шаетет 13» - прим. автора). И хотя Рути, моя жена, мучается по ночам бессонницей, оба внука радуются не столько коротким побывкам и встречам с родными, сколько окончанию отпуска и возвращению в свои воинские подразделения.
- Ваши внуки выросли в не совсем типичной, мягко говоря, семье…
- Но я хочу сказать нечто иное: таких молодых людей, как наши внуки, сегодня много! И если 40 процентов жителей «государства Тель-Авив» уклоняются от службы в армии, никакой тревоги у меня это не вызывает. Кстати, в Войну Судного дня кое-кто из резервистов тоже не явился на призывные пункты: одни - от страха, другие - из принципа, как пацифисты. Впрочем, во все времена победы обеспечивали те 30-40 процентов солдат и офицеров, которые служат в боевых частях. Вся тяжесть сражений обычно ложится на плечи меньшинства, оно приносит ЦАХАЛу победы в тупиковых, казалось бы, ситуациях. Я не испытываю и доли пессимизма в связи с возросшим процентом уклонистов. Служить в армии по-прежнему рвутся самые лучшие, сильные духом, бесстрашные. Они и повергнут любого врага во всех будущих войнах.
Полный рассказ о Дани Кричмане опубликован в газете «Новости недели»
Комментариев нет:
Отправить комментарий